прочла в журнале.
решила сохранить для себя.
Отрезание души.
Сейчас он ищет жену. Мы сидим компанией в ресторане при синагоге, и я с ним спорю о том, что сущность всех религий одинакова. Он отвечает серьёзно, смущается: " Вам, наверное, скучно об этом? У него ярко-голубые глаза. Мне надо уезжать. Иду к выходу, оборачиваюсь и замечаю, что он смотрит на мои ноги. Ему нельзя смотреть на женщин. Он это знает, я это знаю. Потом мы созваниваемся, он мне даёт кассеты с лекциями о религии. Встречаемся в кафе у его дома. Мне по дороге с работы. Ему нельзя сидеть так близко ко мне. Я будто случайно касаюсь его ладонью. Его колотит. Меня тоже. Ощущение "нельзя", разговоры о Боге и подрагивающие кончики пальцев от случащего в крови "хочу-хочу-хочу" сводят с ума. У него не было секса год - с момента развода. У меня - больше месяца.
Он подаёт мне пальто: " Я не должен этого делать...Но кажется, вам это будет приятно". Разговоры-разговоры-разговоры. Я хочу, чтобы он мне показал, как проходит Шаббат в синагоге. Он отводит глаза: " Мужчины не приходят туда с девушками...Если это не их жёны или не невесты". Я хохочу. Он решается: "Пойдёмте! Это будет как минимум весело".
Я на балконе и любуюсь им. Он молится внизу с мужчинами. Его голубой свитер - под глаза - выделяется на фоне чёрных одежд. Девушки разглядывают меня. Неодобрительно: на мне правильная чёрная юбка чуть ниже колена и черная блуза, закрывающая запястья, она спущена на одно плечо, видна золотая бретелька лифчика. Это неправильно, но я специально.
Во время трапезы сажусь с ним. Пожилая женщина подаёт мне знаки. " Вы сели за мужской стол". Я пугаюсь. " некоторые после трёх походов в синагогу, - весело говорит он, - готовы сжечь на костре всех, кто был там всего лишь два раза". За нашими спинами перешёптываются, мужчины одобриельно улыбаются. Смотрю на часы: закончится Шаббат, и мы поедем домой.
" Почему вы меня не поцелуете?" - спрашиваю я его. Наши колени почти соприкасаются. Он целует кончики моих пальцев: "Вы так строго себя ведёте. Как..." - "...приличная девушка?" - " Как религиозная девушка. Я и так делаю слишком много того, чего не должен". Я нажимаю на газ, и мы едем мимо его дома, к моему. Для него всё слишком серьёзно, и для меня, значит, тоже. У него на шее тугие кудряшки, совершенной формы крепкие руки и широкие плечи. Если это не произойдёт сегодня, я просто не выдержу.
Мы входим в мою квартиру, он осматривается, улыбается, прячет руки в карманы. Смущен. Я опускаю глаза. У него эрекция, это заметно. Он перехватывает мой взгляд, делает шаг ко мне и целует. Яростно, жёстко.
Я хватаю ртом воздух, он вжимает меня в стену, стонет, крепко зажимает мои кисти одной рукой, другой растегивает ширинку. Возбужденный самец в слепом желании. Не думала, что он может быть таким - неистовым. Я насквозь мокрая. Он задирает мне юбку, я резко сжимаю ноги:" Нет..." Он прижимает меня к стене, подхватывает, и я повисаю в воздухе. " Не надо". Он вздыхает и медленно отпускает меня.
Потом мы пьем чай, обсуждаем что-то неважное. Он хочет спросить почему...Но не решается. я готова отмотать всё назад, чтобы не было кассет и лекций, субботней трапезы...У меня месячные, со мной нельзя заниматься любовью. Это один из страшных грехов, за который положено отрезание души. Он в это верит, но не смог бы сдержаться...А как же он дальше без души? Всего неделю назад я этого не знала. Не думала ни о чём подобном.
решила сохранить для себя.
Отрезание души.
Сейчас он ищет жену. Мы сидим компанией в ресторане при синагоге, и я с ним спорю о том, что сущность всех религий одинакова. Он отвечает серьёзно, смущается: " Вам, наверное, скучно об этом? У него ярко-голубые глаза. Мне надо уезжать. Иду к выходу, оборачиваюсь и замечаю, что он смотрит на мои ноги. Ему нельзя смотреть на женщин. Он это знает, я это знаю. Потом мы созваниваемся, он мне даёт кассеты с лекциями о религии. Встречаемся в кафе у его дома. Мне по дороге с работы. Ему нельзя сидеть так близко ко мне. Я будто случайно касаюсь его ладонью. Его колотит. Меня тоже. Ощущение "нельзя", разговоры о Боге и подрагивающие кончики пальцев от случащего в крови "хочу-хочу-хочу" сводят с ума. У него не было секса год - с момента развода. У меня - больше месяца.
Он подаёт мне пальто: " Я не должен этого делать...Но кажется, вам это будет приятно". Разговоры-разговоры-разговоры. Я хочу, чтобы он мне показал, как проходит Шаббат в синагоге. Он отводит глаза: " Мужчины не приходят туда с девушками...Если это не их жёны или не невесты". Я хохочу. Он решается: "Пойдёмте! Это будет как минимум весело".
Я на балконе и любуюсь им. Он молится внизу с мужчинами. Его голубой свитер - под глаза - выделяется на фоне чёрных одежд. Девушки разглядывают меня. Неодобрительно: на мне правильная чёрная юбка чуть ниже колена и черная блуза, закрывающая запястья, она спущена на одно плечо, видна золотая бретелька лифчика. Это неправильно, но я специально.
Во время трапезы сажусь с ним. Пожилая женщина подаёт мне знаки. " Вы сели за мужской стол". Я пугаюсь. " некоторые после трёх походов в синагогу, - весело говорит он, - готовы сжечь на костре всех, кто был там всего лишь два раза". За нашими спинами перешёптываются, мужчины одобриельно улыбаются. Смотрю на часы: закончится Шаббат, и мы поедем домой.
" Почему вы меня не поцелуете?" - спрашиваю я его. Наши колени почти соприкасаются. Он целует кончики моих пальцев: "Вы так строго себя ведёте. Как..." - "...приличная девушка?" - " Как религиозная девушка. Я и так делаю слишком много того, чего не должен". Я нажимаю на газ, и мы едем мимо его дома, к моему. Для него всё слишком серьёзно, и для меня, значит, тоже. У него на шее тугие кудряшки, совершенной формы крепкие руки и широкие плечи. Если это не произойдёт сегодня, я просто не выдержу.
Мы входим в мою квартиру, он осматривается, улыбается, прячет руки в карманы. Смущен. Я опускаю глаза. У него эрекция, это заметно. Он перехватывает мой взгляд, делает шаг ко мне и целует. Яростно, жёстко.
Я хватаю ртом воздух, он вжимает меня в стену, стонет, крепко зажимает мои кисти одной рукой, другой растегивает ширинку. Возбужденный самец в слепом желании. Не думала, что он может быть таким - неистовым. Я насквозь мокрая. Он задирает мне юбку, я резко сжимаю ноги:" Нет..." Он прижимает меня к стене, подхватывает, и я повисаю в воздухе. " Не надо". Он вздыхает и медленно отпускает меня.
Потом мы пьем чай, обсуждаем что-то неважное. Он хочет спросить почему...Но не решается. я готова отмотать всё назад, чтобы не было кассет и лекций, субботней трапезы...У меня месячные, со мной нельзя заниматься любовью. Это один из страшных грехов, за который положено отрезание души. Он в это верит, но не смог бы сдержаться...А как же он дальше без души? Всего неделю назад я этого не знала. Не думала ни о чём подобном.