сегодня провожвала подругу на вокзал и как-то сложился рассказ...
Вокзалы-дороги-поезда
Нет, она всё-таки уехала. До самой последней минуты отправления поезда я не верил, что она это сделает. Сумеет так со мной поступить.
Села в вагон и оставила меня в сомнениях и сплошных противоречиях, пожелав на прощание удачи и долгих лет. Видимо, жизни. Я не расслышал просто до конца: меня кто-то отвлек с просьбой о сигарете.
"Я не курю", - но она уже зашла внутрь.
"А ведь сегодня только пятое января", - пронеслось в моей голове, - "Очень рано. Или очень холодно?" - я сам не понимал, что же именно идёт не так.
Необходимо упирать на ключ, но мешает подушка, под которой он лежит...
Я всё это помню со школьной скамьи! Только как в итоге через подушку подействовать на ключ - не выяснил. А может, как обычно, невнимательно слушал объяснение.
Она всегда что-то говорила, что-то старалась донести до окружающих. До меня то есть.
Я не оправдываюсь, но так бывает: в нужный момент берёшь и не слушаешь. Вовсе. Как будто отключаешься, выпадаешь из реальности.
На таких вокзалах я ещё не был ни разу. Новый, космический. Подошли к третьей платформе и стали ждать информации о прибытии. На этот раз даже она молчала. А мне очень хотелось взять её за руку, посмеяться над происходящем, как над шуткой дня, и уйти пить кофе на пятый этаж стеклянного здания, забрав её вместе с собой.
Но она молчала, а я...
А я, собственно, продолжал стоять рядом.
На табло высветились, мигая, цифры. Но вскоре застыли.
"Одиннадцатый путь", - прочёл я по её губам.
Как барабанная дробь о завершении. Что самое интересное, о завершении моего, родного, оттого это было так печально.
Она поправила выкрутившееся колёсико чемодана. Я посмотрел на часы: терялись драгоценные минуты.
"Всё ещё ничего не решено", - мысленно твердил я. Зазря.
Прекрасно понимая, что лишнее промедление не сможет исправить ситуацию.
"Ты действительно..."- слова сами застряли в моём горле.
"Уехать-то?" - обернулась она.
Я кивнул, она не ответила.
Получился укор. Будто я во всём виноват. И в её отъезде в том числе. А я отчётливо ощущал своё желание, чтобы она осталась, резкой болью в желудке. Только не знал, как ей сказать об этом внезапном открытии.
Она достала из кармана билет, распрямила его и протянула проводнику.
"Зачем тебе в Париж?" - не выдержал я.
Она обернулась: "Как можно дальше от тебя чтобы. Не хочу думать и помнить".
"Простите, у вас сигареты не найдётся?" - спросил кто-то, и я отвлёкся.
Увидел, как она вошла в купе, положила сотовый телефон на столик и устало села, закрыв глаза.
В этот миг поезд тронулся, и мне больше ничего другого не оставалось, как провожать его взглядом.
"В конце концов, у тебя всегда есть двадцатипроцентная скидка на лекарства в аптеке рядом с домом", - сказал я сам себе и, отчасти, ноющему желудку, - "А она - уехала. Всё-таки смогла".
Вокзалы-дороги-поезда
Нет, она всё-таки уехала. До самой последней минуты отправления поезда я не верил, что она это сделает. Сумеет так со мной поступить.
Села в вагон и оставила меня в сомнениях и сплошных противоречиях, пожелав на прощание удачи и долгих лет. Видимо, жизни. Я не расслышал просто до конца: меня кто-то отвлек с просьбой о сигарете.
"Я не курю", - но она уже зашла внутрь.
"А ведь сегодня только пятое января", - пронеслось в моей голове, - "Очень рано. Или очень холодно?" - я сам не понимал, что же именно идёт не так.
Необходимо упирать на ключ, но мешает подушка, под которой он лежит...
Я всё это помню со школьной скамьи! Только как в итоге через подушку подействовать на ключ - не выяснил. А может, как обычно, невнимательно слушал объяснение.
Она всегда что-то говорила, что-то старалась донести до окружающих. До меня то есть.
Я не оправдываюсь, но так бывает: в нужный момент берёшь и не слушаешь. Вовсе. Как будто отключаешься, выпадаешь из реальности.
На таких вокзалах я ещё не был ни разу. Новый, космический. Подошли к третьей платформе и стали ждать информации о прибытии. На этот раз даже она молчала. А мне очень хотелось взять её за руку, посмеяться над происходящем, как над шуткой дня, и уйти пить кофе на пятый этаж стеклянного здания, забрав её вместе с собой.
Но она молчала, а я...
А я, собственно, продолжал стоять рядом.
На табло высветились, мигая, цифры. Но вскоре застыли.
"Одиннадцатый путь", - прочёл я по её губам.
Как барабанная дробь о завершении. Что самое интересное, о завершении моего, родного, оттого это было так печально.
Она поправила выкрутившееся колёсико чемодана. Я посмотрел на часы: терялись драгоценные минуты.
"Всё ещё ничего не решено", - мысленно твердил я. Зазря.
Прекрасно понимая, что лишнее промедление не сможет исправить ситуацию.
"Ты действительно..."- слова сами застряли в моём горле.
"Уехать-то?" - обернулась она.
Я кивнул, она не ответила.
Получился укор. Будто я во всём виноват. И в её отъезде в том числе. А я отчётливо ощущал своё желание, чтобы она осталась, резкой болью в желудке. Только не знал, как ей сказать об этом внезапном открытии.
Она достала из кармана билет, распрямила его и протянула проводнику.
"Зачем тебе в Париж?" - не выдержал я.
Она обернулась: "Как можно дальше от тебя чтобы. Не хочу думать и помнить".
"Простите, у вас сигареты не найдётся?" - спросил кто-то, и я отвлёкся.
Увидел, как она вошла в купе, положила сотовый телефон на столик и устало села, закрыв глаза.
В этот миг поезд тронулся, и мне больше ничего другого не оставалось, как провожать его взглядом.
"В конце концов, у тебя всегда есть двадцатипроцентная скидка на лекарства в аптеке рядом с домом", - сказал я сам себе и, отчасти, ноющему желудку, - "А она - уехала. Всё-таки смогла".